География литературы

Источник информации о стране: роман А. Зиновьева «Зияющие высоты» (1974)

Характер источника: обрывки рукописи, найденной случайно (то есть без ведома начальства) автором на мусорной свалке и изложенные в виде цельного повествования.

Местоположение: Ибанск есть никем не населенный населенный пункт, которого нет в действительности, в стране, занятой построением изма.

Эпоха: период развитого социзма. Социзм есть вымышленный строй общества, который сложился бы, если бы в обществе индивиды совершали поступки друг по отношению к другу исключительно по социальным законам.

Население: обычные люди, но у них нет имен, есть только социальные роли: Сотрудник, Мыслитель, Литератор, даже Шизофреник: Они люди как люди, живут в своем городе на берегу речки Ибанючки, слепо подчиняются руководству, но порой собираются у Молочного Ларька, торгующего пивом, и говорят на запрещенные темы. Жизнь ибанцев делится на две части: «правильную» (собрания, заседания, мероприятия) и «неправильную» (обсуждение «несанкционированных» трактатов и идей).

Порядки в стране: После смерти Хозяина и выдвижения Хряка страна впала в состояние, которое почему-то стали называть либеральным, а на самом деле это был период полной растерянности, когда Институт Профилактики Дурных Намерений и Лаборатория Промывания Мозгов утратили свой четкий курс. Именно в это время несознательные элементы вроде Шизофреника и Мазилы и принялись вести свою деятельность, подрывающую основы изма. Жизнь ибанского интеллигента — разговор, причем разговор бессмысленный и бессистемный. Вот пример такой беседы: «Я всю жизнь живу с таким ощущением, говорит Болтун, будто вот-вот раздастся команда «Выходи строиться!», и я выбегу, встану в строй и зашагаю туда, куда прикажут, Я понимаю это, говорит Клеветник. Я всю жизнь живу с таким ощущением, будто вот-вот раздастся стук в дверь, мне скажут «Собирайтесь!», и я пойду туда, куда меня поведут. От прошлого надо очищаться покаянием, говорит Посетитель. Каяться должны грешники, говорит Болтун. А как очиститься от будущего, спрашивает Клеветник. Гнетет не прошлое, а ожидание неизбежного. Покориться, говорит Посетитель. Все равно осталось немного. Потерпите немного, и все кончится. И не будет ничего, А Ничто не страдает. И не имеет проблем. А я живу с таким ощущением, говорит Мазила, будто мне давно уже говорят и говорят «Пшел вон!»>.

Итоги: Болтуну удается разгадать тайну ибанского общества. Это крысарий, жизнь в котором упорядочена благодаря согласию упорядочивающих и упорядочиваемых. Почему же мыслящая, творческая часть ибанцев не бежит из крысария сломя голову? Ответ прост: им нравится их бесправная жизнь, им нравятся правила игры, которые они выучили наизусть. Каждый творец заранее знает, почему его произведение искусства будет запрещено, а сам он подвержен Острой и Справедливой Критике. А когда все знаешь наперед — легче жить.
Болтун подводит итог: <Наше население прекрасно знает, что из себя представляет наша система жизни. И знает, что эта система далеко не идеальна, как об этом трубят газеты, радио, телевидение, кино, книги и т.д.
Вместе с тем эта система удобна для подавляющего большинства населения. Оно поносит свою систему во всех звеньях и на всех уровнях. Но не сменяет добровольно ни на какую иную>. Ибанск — город вечного строительства изма.

Согласно историческим источникам, с начала 18 по середину 20 века русские старообрядцы совершили множество дальних и трудных походов в поисках легендарной страны. Согласно преданию, страна эта спрятана в горах Алтая и даже в Тибете (есть косвенные сведения о поисках Беловодья в Индии). Легенда указывает, что Беловодье — это край чистой веры, где сохранилась древлеправославная традиция (не искаженная реформами Никона). Крестьяне утверждали, что там стоят богатые города с храмами и митрополитами, где идут старинные службы необыкновенной красоты. Беловодье представлялось также краем, «где текут молоко и мед», страной молочных рек и кисельных берегов.
Предание гласило, что край там так богат, что работать не нужно — природа сама поставляет человеку все необходимое. Сказители легенд полагали, что эта благодать — результат искренней, не замутненной веры в настоящего Бога.
Кроме того, считалось, что в Беловодье можно укрыться от надвигающегося антихриста, а также от религиозных преследований.

В Беловодье нет царя, нет и помещиков. У крестьянина только один «начальник» — господь Бог.

Большими группами по 100-200 человек старообрядцы отправлялись в Китай и Монголию в надежде обнаружить обетованную землю. Последнее известие о таком походе относится к 1923 году; в 80-е годы в Алтайском крае еще записывали смутные воспоминания старожилов о «кержацких походах». Никто никогда не видел Беловодье, но надежду не теряли.

Легенда о Беловодье отозвалась и в русской литературе. Такую землю пытается отыскать герой пьесы Горького, попавший на каторгу в Сибирь. Когда дотошный ученый-географ доказывает ему, что Беловодья на земном шаре нет, каторжник теряет последнюю надежду: «А потом пошел и удавился». О Беловодье рассказывает старая няне Илюшеньке Обломову в романе Гончарова, и затерянная на Урале Обломовка становится в его представлении прообразом этого счастливого края.

Мечта об обретении земли, где можно будет укрыться от социальных потрясений и обрести нравственный покой продолжает быть актуальной в русском сознании. С середины 1990-х годов во многих крупных городах распространилось так называемое анастасийство — одно из сектантских течений, суть которого — обретение своего Беловодья, создание своей усадьбы, отторгнутой от общей государственной системы. Николай Рерих, изучавший легенду о Беловодье в 20-е годы, пришел к выводу, что ее суть — поиск земли, где сокрыта высшая тайна человеческой жизни. Поэтому легенда о Беловодье близка легенде о Шамбале.
Современное анастасийство — попытка обрести этот смысл, не совершая дальних путешествий. Беловодье становится не пространственным «пунктом», который надо найти ценой долгого пути, а философской площадкой, достижение которой — труд духовный.

Источник информации о стране: роман М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города» (1865 год).

Характер источника: имитация древнего летописного сказания и записок архивариуса.

Символическое значение: обличение крепостнической России и ее административного аппарата с элементами пародии на «Историю государства Российского» Н.М. Карамзина (двадцать два глуповских градоначальника как двадцать два русских царя начиная от Ивана Грозного).

Литературные аналогии: «История Нью-Йорка от сотворения мира до наших дней» В. Ирвинга, «Истоирия села Горюхина» А.С. Пушкина, «Остров пингвинов» А. Франса, «Мы» Е.И. Замятина и др.

Местоположение: неопределенное (город возник то ли на «горах», то ли на «болотине», а границы его то сужены до размеров зачуханной деревеньки, то простираются до Византии, а сам Глупов готов затмить славу Древнего Рима): «родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается».

Эпохальные границы: согласно указанию архивариуса, 1731-1825 годы.

Население Глупова: исторически появлению глуповцев предшествовало племя головотяпов. Они так назывались потому, что имели привычку тяпать головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Головотяпы расправились с соседскими племенами рукосуев, гущеедов, соломатников и пр. хитрым способом: предложили им тяпаться головами до победы, зная, что головы у них крепче других. Однако победа не принесла благоденствия, и головотяпы решили искать себе князя. Ни один правитель не соглашался возглавить народ, который сам ищет себе ярмо в виде «начальства», пока не попался головотяпам совсем уж «глупой» князь. Тот обложил их данью, назначил карательные меры: так история Глупова и началась.
Глуповцы в «летописи» предстают как народ добродушный, прямолинейный, внушаемый и покорный. Главное, что им необходимо для ощущения счастья — «жесткая рука» начальника. Любые самодурства начальников глуповцы воспринимают смирно и даже с удовольствием: «Мы люди привышные! мы претерпеть могим. Ежели нас теперича всех в кучу сложить и с четырех концов запалить — мы и тогда противного слова не молвим!»

История Глупова: краткое описание доисторического периода сменяется временами историческими, началом чему стал истошный вопль первого градоначальника: «Запорю!» Далее глуповцы оказываются во власти последовательно 22 правителей, отличающихся лишь степенью жестокости во время сечения обывателей и «целями сечения». У одного из них вместо головы был установлен «органчик», игравший пару «пьес» («Не потерплю» и «Разорю»), у другого голова оказалась фаршированной паштетом, третий на поверку оказался французской девицей, обожающей лакомиться лягушками, наконец, один из последних начальников, Угрюм-Бурчеев, намеревался переименовать Глупов в Непреклонск и изменить направление течения городской реки.

При Угрюм-Бурчееве Глупов превращается в город прямых линий по плану градоначальника: «Посредине — площадь, от которой радиусами разбегаются во все стороны улицы, или, как он мысленно назвал их, роты: Каждая рота имеет шесть сажен ширины — не больше и не меньше, каждый дом имеет три окна. Все дома окрашены светло-серой краской: В каждом доме живут по двое престарелых, по двое малолетков и по двое подростков: В каждом доме люди подбираются по росту (рота малорослых, рота великорослых и т.п.). Всякий дом есть не что иное, как поселенная единица, имеющая своего командира и своего шпиона».
Распорядок дня всего города строго предписан: в одну и ту же минуту все пробуждаются, облекаются в форму единого покроя, отправляются на выполнение работ по строго заведенному порядку. «В этом фантастическом мире нет ни страстей, ни увлечений, ни привязанностей. Все живут каждую минуту вместе, и всякий чувствует себя одиноким». Мир превращен в казарму, а люди — в послушных исполнителей воли Начальника (идиота).

Хотя Угрюм-Бурчеев унесен в конце концов неведомой страшной силой (названной «Оно»), история Глупова-Непреклонска не становится счастливой. Последний градоначальник въехал в город на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки.