Что было всего важнее в студенческой жизни для меня?
Тусовка (тогда такого слова не было) – когда все собирались веселой компанией у кого-нибудь дома или в общежитии. Мне вообще кажется, что именно это – сердечная мышца студенческих лет.
Лекции-открытия (не скрою, не каждый день везло на такие).
Споры с одногруппниками (тоже не каждый день, но бывало. Особенно много спорили о политике, но и о литературе тоже, конечно).
Библиотека и поиск литературы. Это тебе не Интернет… как найдешь в каком-нибудь забытом издании строчку, так и дрогнешь. Но библиотека поразила меня позже, когда я в Ленинку попала. Там действительно была захватывающая работа, поиск, книги – о которых и не мечталось. В нашей публичке всего этого не было.
Перестройка. Как раз на студенчество пришлась пятилетка похорон. Все менялось, кипело.
Что бесило, но впоследствии оказалось очень важным
Колхоз. Вернее, «уборочные работы» на полях Полетаево, Биргильды… Месяц в неотапливаемых «палатах» пионерлагеря. Минусовые температуры. В шесть утра подъем. Голод. Одна гороховая каша – утром, вечером. Опята, которых набрали ведро, упросили кухню их потушить и ели ложками из ведра в палате, чуть ведро само не сожрали. Конкурс любимых стихотворений (обязательное комсомольское мероприятие) – делали для галочки, а как увлеклись! И турнепс – адский овощ.
Всякие обязаловки. Демонстрации. В семь утра надо быть в корпусе, по мерзкой погоде тащить «наглядность» (тяжелые и неудобные транспаранты, флаги), идти по площади и с энтузиазмом орать в безликую трибуну ура!!! – когда из динамиков несется: «На площадь выходит колонна студентов и преподавателей Челябинского государственного университета…» Укладка бетона в подвалах первого корпуса. Покраска стен там же и получение специальности «штукатур-маляр», как-то не очень связанной с филологией. Участие во всяких «акциях» – не то протеста, не то поддержки (столько-то студентов ко стольки-то туда-то…).
Что печалило
Нелюбовь преподавателей к нашей группе. Мы всех раздражали. У нас была качественная успеваемость 85 % даже на старших курсах. Мы были монстрами знаний, и сумели развить их культ. Нас трудно было обмануть – плохо подготовленный преподаватель был как на виду. Мы не были толерантными и не считались с регалиями преподавателя. Ценились исключительно знания и ум. Все остальное – балагурство, остроумие – отступало на второй план и принималось исключительно при наличии первого.
Наверное, многое было неправильным, много суеты и пустого. Но осталось студенчество в памяти яркой страницей, важнейшей частью жизни, настоящими «моими университетами».
