ПРОБЛЕМА «КАЧЕСТВА ЖИЗНИ» В СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ (роман «Качество жизни» Андрея Слаповского)
Андрей Слаповский – современный русский писатель, прославившийся не только сценариями весьма успешных российских сериалов «Участок» и «Остановка по требованию», но и фактом многократного безуспешного попадания в шорт-лист Букеровской премии. В 2005 году в шорт-листе оказался роман «Качество жизни», который мы и используем в качестве некоторой площадки для наблюдения за теми процессами, что происходят сейчас в современном российском обществе.
Прежде всего показательно, что именно это словосочетание было избрано автором для заглавия романа. Когда мы начинаем читать текст, то мгновенно убеждаемся, что это всего лишь игра – реальное название текста «Адаптатор». Лишь три эпиграфа связаны с этим понятием:
1) Качество жизни — совокупность показателей общего благосостояния людей, характеризующих уровень материального потребления (уровень жизни), а также потребление непосредственно не оплачиваемых благ. Качество жизни предполагает: а) чистую окружающую среду; b) личную и национальную безопасность; с) политические и экономические свободы; d) другие условия человеческого благополучия, трудно поддающиеся количественному измерению.
2) Качество жизни — постоянно эволюционирующая экономико-философская категория, характеризующая материальную и духовную комфортность существования людей.
3) Качество жизни — это совокупность параметров, отражающих измерение течения жизни с оценкой физического состояния, психологического благополучия, социальных отношений и функциональных способностей в период развития заболевания и его лечения. Инструменты для определения качества жизни должны быть простыми, надежными, краткими, чувствительными, понятными и объективными.
Очевидно, что большая часть этих эпиграфов – подлинные цитаты из энциклопедий и словарей периода застоя (периода спора в западной социологии об этом понятии, способах его измерения и оценки), за исключением последнего, где очевидна имитация энциклопедического текста, однако автору важно дать знать читателю, что это муляж цитаты.
Каковы художественные функции этих цитат? Чтобы понять это, есть смысл вкратце пересказать содержание романа. Главный герой, талантливый писатель Анисимов, тратит свои силы и дар на создание романов определенного «формата» — любовных, детективов и т.п. Он печатает их под псевдонимами, получает неплохие гонорары и утешает себя, что жизнь его устроена правильно. Однако тяжелая болезнь, которую у него обнаруживают, заставляет его пересмотреть свое отношение к жизни. Оказывается, что мир его потрясающе беден, и дело вовсе не в долларах, а в отсутствии хотя бы одного человека, которому он, Анисимов, был бы нужен. Судьба сводит его с известной телеведущей, звездой Останкино. Между ними возникает симпатия, не более, и та быстро улетучивается. Для того чтобы расставить все точки над i, Ирина приглашает Анисимова в Останкино, где ему на мгновение становится плохо. Ирина пытается поддержать падающего спутника, и как раз этот момент и фотографирует случайный свидетель сцены. Работа СМИ далее представляет собой настоящий шабаш ведьм:
“С КЕМ ОБНИМАЕТСЯ ВИЛЕНСКАЯ?” ¬? таков был заголовок в одной из газет, причем на первой полосе. И оно ясно: лето ? сезон если не мертвый, то полудохлый, поэтому курьез, претендующий на скандал, вполне достоин первой страницы.
Другая газета тоже поставила знак вопроса в заголовке, но смысл более хамский: “ВИЛЕНСКАЯ ИЗМЕНЯЕТ БЕКЛЕЯЕВУ???”. И небольшой текст: ясно, дескать, почему рекламная, светская и телевизионная знаменитость все откладывает свадьбу со знаменитостью современного российского капитала Баязетом Беклеяевым. Хахаль у нее, судя по всему, завелся! Горе, горе Баязету Бекмуратовичу! Как он мог позволить, как он допустил?!
Естественно, в конце текста содержались обычные для такого рода изданий оговорки. Вроде того, что, возможно, это была всего лишь репетиция очередного телевизионного шоу. Возможно, мы видим не то, что думаем, впрочем, мы и не думаем того, что видим…
Еще пара изданий повторили то же самое, а одно особо отличилось. Кажется, газета “Ж…” или еще что-то паскудное этого рода. Наверное, кто-то из сотрудников газеты где-то встречал меня. Может, книгу у нас издавал. Он меня опознал. И, даже если не вполне был уверен в сходстве, поспешил порадовать руководство догадкой, а оно ухватилось. Поэтому заголовок на первой полосе был длинным, зато информативным. И тоже, естественно, с вопросительным знаком: “ПОЧЕМУ ИЗВЕСТНАЯ ВСЕМ ТЕЛЕВЕДУЩАЯ ВИЛЕНСКАЯ ОБНИМАЕТСЯ С НИКОМУ НЕ ИЗВЕСТНЫМ ИЗДАТЕЛЬСКИМ СЛУЖАЩИМ АНИСИМОВЫМ?”. В заметке все сводилось к идиотской игре слов насчет того, что если это роман, то вряд ли тот, который издает Анисимов в своем издательстве, а совсем другой, но мы не можем поручиться – и так далее. Наглый и безответственный брех.
Жених Ирины, срочно прилетевший в связи с этим скандалом из-за границы, грустно сообщает: «Ты представляешь, эти глупые газеты продаются даже в Женеве. И есть люди, которые их читают! Прочли, доложили мне»…
Далее следует несколько глав, в которых герои обсуждают разные варианты выпутывания из скандала, к которому подключаются все новые и новые мотивы. Наконец, заключительным аккордом становится «политический» заказ «сверху»: убрать Беклеяева, пользуясь этим скандалом. Работа СМИ далее откатана как по маслу:
Газеты вышли через несколько дней.
Бедный, но гениальный писатель Асимов (Анисимов ? опечатка, ошибка, недоразумение, псевдоним, то есть Асимов псевдоним, путаницы было много) полюблен красавицей Виленской. Их роман был тайным, но страстным. Ради Асимова она отвергла богатейшего и известнейшего Беклеяева. И тому бы успокоиться, ему ведь Виленская не нужна (как и женщины вообще!!!), но он, подлец, преследует несчастных за любовь, тут ревность не только к людям, но и к любви натуральной, которая ему недоступна! Недавно Асимова сбило машиной при загадочных обстоятельствах, он остался жив, но попал в больницу с сотрясением мозга!
И так далее, и тому подобное.
Затем последовал «подлый карнавал»: понадобились фотосессии о жизни бедного Асимова, которые были «сделаны» по правилам театральной бутафории:
Явились целой компанией. Начали суетиться, расставляли штативы с лампами, небольшой и юркий человек бегал по углам, примеряясь фотоаппаратом. По его команде в кабинете развесили какие-то старые фотографии в рамках, вытащили книги с полок и завалили ими стол в живописном беспорядке, а также стопками разложили на подоконнике, на стульях и на полу. Сняли с письменного стола монитор компьютера и убрали все компьютерные причиндалы, вместо них водрузили старую пишущую машинку “Москва”.
– Это зачем? – спросил я фотографа.
– Вы на ней работаете.
– Я на компьютере работаю.
– Мы видели. Будет и компьютер – во второй сессии.
Я ничего не понял, уволокся, ушаркал в другую комнату: лежать, мне в этот день было нехорошо.
Но разнежиться не дали, подняли, усадили за письменный стол, одев в клетчатую рубашку на два размера больше.
– Зачем?
– Вы в ней худее кажетесь. А то слишком здоровый вид.
– У меня здоровый вид? Спасибо.
Снимали справа, слева, сзади, спереди, снизу и сверху. Попросили потерпеть еще немного. Быстро восстановили порядок: книги на полки, монитор на стол. Еще на столе оказалась антикварная лампа. Фотограф потребовал сменить шторы. Ему кто-то возразил. Он начал скандалить, звонил кому-то и кричал, что так не может работать. Неизвестно откуда возникли темно-синие, почти черные шторы. На меня надели такой же темно-синий пиджак. Попросили повязать пестрый шейный платок.
– Это что-то значит? – спросил я фотографа.
– Конечно. Было старое, теперь новое. Так вы жили, а так – живете.
– Я так не живу.
– Будете жить.
Скандал, построенный по правилам спектакля или шоу, имеет длинное продолжение. Но суть одна: участники скандала – лишь пешки в более мощной игре, а журналисты – верные исполнители «высших проектов». Когда на очередном «худсовете», обсуждающем ход скандала, дана установка на свержение Беклеяева перед очередными выборами, появляется весьма характерная журналистская модель:
Против Баязета Бекмуратовича кампания на телевидении развернулась вовсю, даже жалко его было. Несколько репортажей, аналитический материал одного из авторитетных журналистов (меня поразил подлинный гражданский гнев, с которым он излагал факты деятельности Беклеяева, явно направленные против государства и простого народа). Появилось и в газетах несколько статеек. Я чувствовал себя заговорщиком. Ощущение новое и занятное: видеть, как разворачиваются события, и быть одним из немногих, кто знает подоплеку именно такого разворота, такой трактовки этих событий; обыватель же ахает и ужасается вместе с журналистами, будучи утешен мыслью, что они хоть и не всегда, но вот ведь защищают же правду!
Гражданское мужество журналистов оказывается хорошо исполненной ролью, гонорар за которую не мал. Девальвация гражданских функций журналистики, тотальная «спетость» власти и СМИ – реалии жизни, как следует из текста романа. Из любого «эпизода» журналист «выжимает» максимум. На презентации своей книги Асимов-Анисимов падает в обморок. И вот результат:
Ну, и газеты, естественно, о припадке писали взахлеб. Одна из них смело заявила, что у З. Асимова опухоль мозга, что умереть он мог еще три года назад, но держится за счет искусства тибетских целителей, координаты которых в редакции. Звоните!
Когда «раскрученный» Анисимов решает, наконец, прекратить эту глупую игру и «уничтожить Асимова», ему сообщают, что он уже отстранен от дела. В возмущении он собирается дать в газеты разоблачение, которое «с руками оторвут»:
Не оторвали. Зато появились статьи, в которых издательский служащий А. Н. Анисимов обвинялся в том, что, взяв псевдоним Зиновий Асимов, делал выжимки из популярных романов Шебуева, Панаевского, Ликиной и Темновой, замечательных мастеров детективного и любовного жанра. Правда, одна из газет, побойчее прочих, хвастливо поделилась сведениями, что перечисленные авторы – тоже порождение Анисимова. Не может же человек сам у себя красть! То есть, вернее, наоборот, имеет на это полное право! А другая, самая бойкая, зашла дальше всех: в свою очередь Шебуев и Ко тоже плагиат, заявила она. Сюжеты их романов заимствованы у авторов А., Б. и В.! Читая это, я понимал, что родство действительно обнаружить можно – как и у любых других лоточных книг; и не только родство, а сплошь и рядом кровосмесительную связь, но, будем непредвзятыми, авторы часто не знают о своей вине, просто набор сюжетов и приемов настолько скуден, что, кажется, все друг у друга списывают. Точки расставила авторитетнейшая, независимейшая и популярнейшая газета “А&Ф”: Асимов на самом деле не Анисимов, и это не перелицовка других книг, Асимов – известный титан русского бодибилдинга по прозвищу Крекер, красавец и, как выяснилось, интеллектуал. Он на досуге писал свои короткие, оригинальные, с виду незамысловатые, но бесспорно талантливые книги, но стеснялся их обнародовать. Инкогнито принес их в издательство “Просвет”, Анисимову, тот их лицемерно зарубил, а через пару лет выпустил под своим именем, вернее, под известным теперь всем псевдонимом. Именно эти книги, а не их лжесоздателя полюбила по ошибке красавица Ирина Виленская, которая теперь, как выяснилось, соединяет свою тонкую руку и нежное сердце с могучей рукой и щедрым сердцем Крекера.
«Авторитетнейшая, независимейшая и популярнейшая» газета не только не расставляет точки, но оказывается площадкой абсолютно бредовой версии, эне¬ргично названной ниже «бодягой». Тем самым вся журналистская деятельность в этом романе предстает в виде грязного фарса, разыгрываемого перед непред¬взятым взором обывателя. Журналистская модель помогает представить себе основные аспекты понятия «качество жизни»: самые богатые, обеспеченные люди оказываются глубоко несчастными и, очевидно, они как раз наименее свободны в общем круговороте интриг, разворачивающихся в символическом пространстве СМИ. Как только Анисимов оказывается причастным к этому круговороту, качество его жизни резко ухудшается, несмотря на ее улучшение в материальном плане.
Но дело не только в журналистской теме текста. Благодаря этому скандалу высвечивается трагедия интеллигента, «адаптировавшегося» к новым условиям: такая адаптация, позволяющая ему чувствовать себя обеспеченным, чревата катастрофическим ухудшением того самого качества жизни, которое во многом соотносимо с понятием ощущения полноты жизни, то есть счастья. Старая тема «художник и общество» звучит особенно остро, потому что в русской традиции впервые она обрела те самые интонации, которые были в ее решении романтиками девятнадцатого века.
Нет измерителя, который позволил бы осознать значение в жизни человека близких людей. Строительство семьи, заранее обреченной на развал, показано в романе достаточно жестоко. Таковы взаимоотношения героя с сыном – «зона сплошного непонимания», таков его «псевдороман» с Ириной.
«Обладать женщиной, которая тебя не любит, счастье сомнительное, хотя известно, что мужчины сплошь и рядом этим занимаются, ничуть не смущаясь двойственностью процесса, ведь для тебя это, говоря современно, занятие любовью, а для нее — половое сношение. Но мы отлично адаптируемся… у любителей это теперь называется аналоговый секс. О талантливой партнерше, умеющей изобразить удовольствие или действительно испытать его, говорят: аналоговая девушка. А еще есть выражения: аналоговые стоны, аналоговые ласки, аналоговый оргазм. Действительно, я отстал…»
Мир вокруг героя становится поистине некачественным. Духовные потребности в таком пространстве удовлетворены быть не могут. Адаптация к новым условиям жизни чревата полной утратой личности, что и ощущает герой в конце романа, когда на «нем» (авторе) поставлен жирный крест. Убрав «симулякр» Анисимова, издатели символически указывают ему на его собственное не-существование. Таким образом, современный интеллигент оказывается в условиях дефицита не качества жизни, но самой жизни.